Spóźnione Żal i Skrucha.

Jagodo, to ty? zatrzymała się młoda kobieta, odwracając głowę w prawo, откуда донёсся знакомый голос.
Weroniko? Сколько же мы с тобой не виделись? Семьвосемь лет? ответила Зузанна, искренне радостно.
Девять лет, дорогая, девять. Время летит мгновенно одним морганьем превращаешься в старую, сварливую тётку с кучей проблем, лукаво прищурив левый глаз, сказала Вера. А помнишь, как зажигали в школе? Сидели за одной партой, называли нас «сиамскими близнецами». Мы просили родителей покупать одинаковые платья, портфели, дневники…

Конечно помню! Как же забыть! А как мы стену в туалете первого этажа раскрасили? Потом нам пришлось смыть эту краску. Ты, конечно, никогда не станешь старой ворчливой бабушкой, восхищённо заметила Зузанна, любуясь нарядом своей школьной подруги.

Слушай, Зузанна. Я приеду к родителям на несколько дней, пока муж в командировке. Вечером жду тебя в гостях. Не осмеливайся отказываться. Не забыла ли ты адрес их квартиры? обняв подругу и поправив причёску, спросила Вера.

Нет, Веро, адрес помню. Как могу забыть дом, где меня всегда принимали с теплом? Квартиру, где мы чуть не сожгли, экспериментируя на кухне? Те вишнёвые пирожки, которые всё время подгорали? Мы даже не знали всех кулинарных премудростей. Сок из спелых вишен вытекал, а пирожки получались как угольки.

Школьные подруги замолчали, вспоминая забавные эпизоды детства.

Конечно, приду, нарушив затянувшуюся паузу, сказала Зузанна. Твой любимый торт «Наполеон»? Вкусы не изменились? Какое вино ты предпочитаешь? Надеюсь, больше не будем пить дешёвое, как в 11м классе, когда меня стошнило три дня, а мы пропустили уроки.

Сейчас я пью «Kochanowski», ответила Вера, поглядывая на часы. Бутылка уже в сумке.

Поняла, кивнула Зузанна.

Кстати, мои мама и tata будут рады тебя видеть, только вчера говорили о тебе. Мы, конечно, долго поболтаем, пробормотала Вера, а потом поспешила: «Не забудь! ровно в семь! Жду».

И я тоже. До встречи!

Вера исчезла в людском потоке, а Зузанна бросилась в market, чтобы купить торт. Ей ещё предстояло отпроситься у дома. Михаил останется с детьми, а с памятью что делать? Части воспоминаний исчезли, может, к лучшему…

Zuzia, kochanie, wejdź, nie wstydź się, прокричала в коридоре Ludmiła Iwanowa, пропуская Зузанну в гостиную.

Стол был, как прежде, покрыт бялой скатертью, салфетки хрустели от крахмала, а столовые приборы из никеля вернули Зузанну в детство. На полке стоял немецкий чайный сервис «Мадонна», напоминая о счастье юных лет. Зузанна захотела снова стать беззаботной шутницей, обсуждая кавалеров на раскладном диване. За тем же столом они готовились к экзаменам, чертили гиперболы, писали сочинения, заглядывая друг в друг.

Улыбнувшись, гостья протянула руку Петру Szymonowi, который, как истинный джентльмен, назвал её «pięknością» и поцеловал в руку, к большому смущению Зузанны.

Вопросив Зузанну о детях, отведя вино и кусок торта, Piotr и Ludmiła попрощались, оставив девушек одних.

Деликатность и тактичность отличительные черты родителей Веры, подумала Зузанна.

Наконецнаконец можем, как прежде, спокойно посплетничать, сказала Вера, ставя на стол бокал с почти выпитым вином.

Мы с мужем переехали в Варшаву три года назад, купили квартиру. Муж работает адвокатом в частной фирме, я преподаю математику в обычной школе. Сын, Janek, уже второй класс, сейчас гостит у родителей Ryszarda. Любопытный мальчишка! расслабилась Вера, глядя на подругу.

Я домохозяйка, иногда убираю в домах у богатых, ответила Зузанна. Михал, мой муж, машинист электровоза. Сыну Szymonowi шесть, младшей Karince пять, они ходят в детсад и занимаются танцами в Домe Творчества.

А помнишь, как мечтали выйти замуж за летчиков? Хотели учиться в университете, где есть лётное училище? засмеялась Вера.

Да, тогда даже тридцатилетних считали «стариками», подтвердила Зузанна.

Золотые времена! Мы всё планировали, верили в всё, но пришлось снять розовые очки, наставила Вера, глядя на Зузанну.

Но ты, Зузанна, не рассказала о самом главном. Ты видела Андrzeya? Вы разговаривали? спросила Вера, глаза блестели любопытством.

Не хочу, ответила Зузанна, мало помню те дни, встречи с Андrzем редки, как случайные прохожие.

Ой, подруга! Как же ты могла забыть его! воскликнула Вера, потом сменив тему, спросила о вине.

Разговор угас, и Зузанна собралась домой.

В такси она внезапно начала вспоминать то, что сознание долго прятало. Сердце бешено билось, руки холодели, а на щеках появилось лёгкое румянец.

Поручик, можно быстрее? Нужно домой, умоляла она водителя.

За двадцать минут в машине Зузанна собрала разрозненные кусочки памяти, почти закончив пазл.

Воспоминание перенесло её в детскую комнату: на стенах фотографии актёров, приклеенные из глянцевых журналов; на фортепиано коллекция фарфоровых кукол в бальных платьях; на столе открытая книга без названия.

Зузанна сидела на кровати и ножницами расщипывала своё белоснежное свадебное платьё, рассыпая блёстки по комнате. Фату резала полосками, бросала лепестки на пол, разбивала туфли, разбивая флакон духов. Комната наполнилась ароматом корицы, розмарина и лёгким запахом жасмина.

Вдруг её взгляд упал на бархатную шкатулку. Не раздумывая, она схватила её, вытащив два золотых обручальных кольца с гравировкой «na zawsze». Схватив тяжёлый топор, она несколькими ударами превратила кольца в плоскую жёлтую массу.

Затем ножницами она срезала пряди русых волос, пока не вошла её мать.

Свадьбы не будет. Мы оба лучше разойдёмся, сказал Андrzей по телефону три дня до церемонии.

Что было дальше? Зузанна пока не знала.

Выйдя из машины у подъезда, она увидела темный мужской силуэт.

Кто это? подумала она, может, Андрей? Две встречи в один день случайность?

Добрый вечер, Зузанна! Пожалуйста, выслушай! произнёс голос из прошлого.

Не могу сказать, что рада тебя слышать, Андрей, но у тебя есть пять минут, холодно ответила она, голосом твёрдым, как сталь.

Тусклый свет фонаря показывал его нервозность.

Прости! Я виноват, я плачу о том, что сделал. Мне было двадцать восемь, ты была двадцать, у меня провальный брак, измена жены… Я всё ещё люблю тебя, хоть и поступил как трус, признавался Андрей, держась за её ладони.

Не делай этого, вырвала Зузанна руку, время ускользнуло. Что ещё хотел сказать?

Вчера говорил с Верой, просил её поговорить с тобой, если ты всё ещё меня любишь, она скажет, сказал он.

Минус одна, пробормотала Зузанна, подруга? Не ожидала такой измены.

Подожди, я ещё не всё рассказал. В тот день после разговора с тобой я уехал в горы и отключил телефон, добавил он, приближаясь к её предплечью, где были шрамы.

Не смей! отозвалась она, стонущим голосом.

В голове закружились образы, детали встали на место, память вернулась.

Твои родители и брат грозились уничтожить меня, если я подойду к тебе. Я обещал им не появляться в твоей жизни, продолжал Андрей.

Я стоял под окном твоей палаты, когда ты лежала под капельницами. Ты провела две недели в реанимации без сознания. Зачем ты это сделала? Я виноват, я ничего не знал, говорил он, предлагая бросить мужа и обещая заботу и деньги.

На улице жужжали комары, стрекали кузнечики. Как в сон, Зузанна услышала стук в дверь ванной. Оказалась в ванне с горячей красной водой, её левая рука изрезана лезвием. Кровь лилась, но в тёплой воде она захотела спать и закрыла глаза.

Крик разбудил её. Отец, с седыми волосами, в панике спросил:

Дочка! Что ты сделала!

Вспомнила боль в палате, белую краску на потолке, но сильнее всего болела душа.

Три с половиной месяца в больнице, потом возвращение домой под первым снегом, рука уже не болела, но часть её умерла навсегда.

Лекарства заглушили физическую боль, но не смогли вернуть её прежнюю радость.

Через несколько лет, работая кассиром в sklepie, Зузанна встретила Михаила. Его любовь вылечила её сердце, они поженились и жизнь наладилась.

Подожди меня минутку, сказала она Андrzею и бросилась в подъезд.

Открыв дверь, нашла в кладовке пыльную коробку.

Держи, протянула она Андrzею старую шкатулку, найденную под ванной после переезда родителей.

Он открыл её: два разбитых кольца лежали на дне, и в его голове прозвучала старинная мелодия:

Obrączka, znak dwóch serc, jeden los

Крепко сжимая осколки прошлого счастья, Андрей стоял под тусклым светом ночного фонаря, пока тени ночи не поглотили его…