**« Позднее пробуждение свекрови »**
**« Когда никого не осталось, моя свекровь вспомнила о нас. Но уже поздно»**
Прошло больше десяти лет с тех пор, как я связала свою жизнь с Иваном. Вышла за него в двадцать пять. Он не единственный сын у него двое старших братьев, давно устроенных: карьеры, дома, семьи. Идеальная картина, как говорится. Их мать, Галина Петровна, женщина с характером, не из тех, что прячутся за чужими спинами. В одиночку подняла троих сыновей, ни разу не сломавшись.
С самых помолвок я почувствовала её неприязнь ко мне. Ничего явного, но всё читалось в её молчании за столом, в косых взглядах, в «забытых» намеренно мелочах. Я делала вид, что не замечаю. Может, я не оправдала её ожиданий? А может, она просто не хотела отпускать младшего?
Ведь Иван был её опорой. После отъезда старших он остался помогать: продукты, врачи, бумаги. Потом появилась я. И её жизнь перевернулась.
Я старалась растопить её сердце. Готовила щи, звала на праздники, подбирала подарки. Даже пыталась называть её «мамой», но слово застревало в горле. Она оставалась холодной, а я чувствовала себя чужой в этом роду.
Когда родился наш сын Степан, Галина Петровна стала чаще навещать. Короткая передышка: как только старшие подарили ей других внуков, наш ребёнок стал невидимкой. На Новый год она ездила к ним, звонила каждую неделю, а нас отодвигала в сторону. Хуже всего? Она «забывала» мой день рождения, если только Иван не напоминал. Ни открытки, ни слова. Сначала болело, потом смирилась: не всем дано иметь две матери.
Годы бежали. Жизнь скромная, но честная. Родилась наша дочь Ариша. Иван работал, я занималась детьми. Свекровь маячила на краю нашей жизни та же дистанция, те же редкие визиты. Мы не настаивали.
В прошлом году умер её муж. Удар сломил её. Врачи, таблетки, диагноз «старческая депрессия». Старшие сыновья заехали разок, оставили продукты и пропали. Мы наведывались в её московскую квартиру нечасто, но чаще них.
А потом, в середине декабря, она позвала нас на праздничный ужин. «Вы мне нужны», прошептала она. Я согласилась, несмотря ни на что. Бросить слабого человека не в моих правилах.
Я нарезала холодец, ставила на стол пироги, а она вздыхала на диване. «Алексей и Дмитрий приедут?» спросила я. Она пожала плечами: «Да какой в этом толк?»
Ближе к полуночи она вдруг поднялась: «Садитесь. У меня предложение». Голос дрожал. «Я просила других невесток взять меня к себе. Они отказались. Так что переезжайте сюда. Взамен квартиру оставлю вам».
Как гром среди ясного неба. Столько лет равнодушия И теперь, когда другие отвернулись, она вспомнила обо мне? Будто трёхкомнатная в Москве может стереть двадцать лет холода?
Иван пообещал подумать. В машине я не выдержала. Без крика, но голос дрожал:
«Послушай, я не святая. Не стану жить с той, кто двадцать лет делала вид, что меня нет. Кто ни разу не пришла на школьный концерт внуков. Эта внезапная «любовь» Она просто боится умереть одна. Но почему мы должны расплачиваться своими жизнями за то, что она нам отказала?»
«Это же мать» пробормотал он.
«Мать утешает. Мать не делит детей. Она вычеркнула нас из своей семьи. Пусть теперь ищет помощи у тех, кого выбрала».
Он молчал. Я видела, как ему больно. Но он понял.
Мы больше не приезжали на Тверскую. Изредка холодные звонки. Она упрекает нас в чёрствости. А я думаю: какое право она имеет ждать? Разве можно купить любовь квадратными метрами?
Нет. Достоинство не продаётся. Если в светлые дни ты был никем, не становись щитом в дни тёмные.
Это не месть. Просто горький урок: выбирай тех, кто выбирает тебя.
