« Позднее пробуждение свекрови »
« Когда никого не осталось, моя свекровь вдруг вспомнила о нас. Но уже поздно »
Прошло больше десяти лет, как я с Лёвой. Вышла за него в двадцать пять. Он не единственный сын у него два старших брата, оба давно устроены: карьеры, квартиры, семьи. Идеальная картинка, как говорят. Их мать, Галина Семёнова, женщина с характером, не из тех, кто прячется за чужими спинами. Она одна подняла троих сыновей, ни разу не согнувшись.
С самых помолвок я чувствовала её неприязнь ко мне. Ничего в открытую, но всё читалось в её молчании за столом, в косых взглядах, в «забытых» звонках. Я делала вид, что не замечаю. Может, я не оправдала её ожиданий? А может, она просто не хотела отпускать младшего?
Потому что Лёва был её опорой. После отъезда старших он остался помогать: продукты, больницы, документы. А потом появилась я. И её жизнь перевернулась.
Я пыталась завоевать её сердце. Готовила её любимые блюда, звала на праздники, выбирала подарки. Даже пробовала называть её «мамой», но слово застревало в горле. Она оставалась холодной, а я чувствовала себя чужой в этом клане.
Когда родился наш сын Артём, Галина стала чуть ближе. Короткая передышка: как только у старших появились свои внуки, наш ребёнок стал для неё невидимкой. Новый год она проводила у них, звонила каждую неделю, а нас отодвинула на задворки. Хуже всего? Она «забывала» мой день рождения разве что Лёва напоминал. Ни смс, ни открытки. Сначала болело, потом смирилась: не всем везёт с двумя мамами.
Годы пролетели. Жили скромно, но достойно. Родилась дочь Алина. Лёва работал, я занималась детьми. Свекровь оставалась где-то на краю нашей жизни те же редкие визиты, та же дистанция. Мы не настаивали.
В прошлом году умер её муж. Её сломало. Врачи, таблетки, диагноз «старческая депрессия». Старшие сыновья приехали разок, оставили продукты и пропали. Мы навещали её в московской квартире нечасто, но чаще них.
А потом, в середине декабря, она позвала нас на Новый год. «Вы мне нужны», прошептала она. Я согласилась, несмотря ни на что. Бросить слабого человека не в наших правилах.
Я готовила селёдку под шубой, нарезала оливье, а она вздыхала на диване. «Алексей и Дмитрий приедут?» спросила я. Она пожала плечами: «А зачем?»
Ближе к полуночи она вдруг выпрямилась: «Садитесь. У меня предложение». Голос дрожал. «Я просила других невесток взять меня к себе. Они отказались. Так что переезжайте сюда. Взамен оставлю вам квартиру».
Как гром среди ясного неба. Столько лет равнодушия А теперь, когда другие её бросили, она ко мне тянется? Как будто трёшка в Москве может стереть двадцать лет холода?
Лёва пообещал подумать. В машине я не выдержала. Без крика, но голос дрожал:
«Слушай, я не святая. Не буду жить с той, кто двадцать лет делала вид, что меня нет. Кто ни разу не пришла на школьный концерт внуков. Эта внезапная «любовь» Она просто боится умереть одна. Но почему мы должны расплачиваться за то, что она нам недодала?»
«Она же мать» пробормотал он.
«Мать это та, кто поддерживает. А не выбирает любимчиков. Она вычеркнула нас из своей жизни. Пусть теперь ищет помощи у тех, кого предпочитала».
Он замолчал. Я видела, как ему больно. Но он меня понял.
Мы больше не приезжали на Тверскую. Только редкие формальные звонки. Она упрекает нас в чёрствости. А я думаю: с чего вдруг ей ждать тепла? Разве квадратные метры могут купить утраченное доверие?
Нет. Достоинство не продаётся. Если ты ничто в светлые дни, не становись щитом в час испытаний.
Это не месть. Просто горький урок: выбирай тех, кто выбирает тебя.
