Znasz mnie, Zosia, wiesz, iż Michał ma swój własny biznes, ciągle w negocjacjach, a Ania mieszka po drugiej stronie miasta, у неё два часа в пробках, ласковомягко сказала теща, Helena Kowalska, будто бы сочувствуя, но в её голосе прозвучало почти притворное жалостливое «пожалуйста». Ты же дома, график свободный, целыми днями за ноутбуком, так что к тёте Gali быстро зайти, супчик подогреть, давление измерить, ведь не тяжело?
Тереза медленно поставила чашку на блюдце, стараясь не заставить её звенеть. Этот разговор, начавшийся как обычное семейное обсуждение за воскресным обедом, вдруг превратился в настоящую осаду. За столом, помимо Терезы и её мужа Łukasz, сидели теща, брат мужа Waldemar, и его siostra Sylwia. Все смотрели на Терезу с нежной, но настойчивой уверенностью, будто она единственный спасательный круг в бурном море их проблем.
Тётя Galia, сестра тещи, неделю назад перенесла инсульт. Врачи сделали всё, что могли, кризис прошёл, и уже завтра её выписывают домой. Но пока ей нужен полный постельный режим и постоянный уход.
Helena Kowalska, начала Тереза, пытаясь говорить спокойно, хотя внутри поднималась волна возмущения. У меня не свободный график. Я главный бухгалтер, работаю удалённо, сейчас конец квартала, я от монитора иногда не отрываюсь даже на пять минут, чтобы попить воды. Как «быстро зайти»? Тётя Galia живёт в трёх остановках на автобусе, это час тудаобратно плюс уход.
Ой, не волнуйся! отмахнулась Sylwia, поднимая салат. Твоя бухгалтерия никуда не денется. Можно ноутбук взять с собой. Посидела у тёти, поработала, потом воду подала. А тут же родной человек под присмотром. Мы же одна семья.
Тереза посмотрела на Sylwia. Она была ухожена, с безупречным маникюром, работает администратором в салоне красоты в режиме «два через два».
Sylwia, у тебя график два через два, напомнила Тереза. Значит, пятнадцать дней в месяц ты полностью свободна. Почему бы тебе не взять половину дежурств?
Sylwia захлебнулась листом салата и расширила глаза.
Ты что? У меня в выходные личная жизнь! И я вообще боюсь крови, и запахов лекарств. Меня сразу тошнит, если я рядом с тётей Gali. Нетнет, я не могу, моя психика хрупкая.
А у меня бизнес, вмешался Waldemar, крутящий на пальце ключи от дорогого SUV. Тань, честно. Я могу деньги на продукты отдать. Ты же знаешь, сейчас мой сезон, я почти не вижу семью, домой врываюсь только поспать. Если я сейчас всё бросу, мы все по миру разойдёмся.
Все взгляды опять упали на Терезу. Łukasz сидел, опустив голову, и тщательно крутил вилкой котлету. Он всегда терялся под напором тёщи и её родни.
Подождите, встала Тереза, выпрямив спину. Давайте всё расставим по полочкам. У тёти Gali двое взрослых детей Waldemar и Sylwia. Это ваша прямая обязанность ухаживать за матерью. У меня есть своя работа, свой дом и, кстати, моя собственная mama, которой тоже нужен уход. Я могу приходить по выходным, привозить продукты, помогать с уборкой раз в неделю. Но сиделкой я не стану.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Теща прижала губы, её лицо стало, как запечённое яблоко.
Вот как ты заговорила, прошипела она. Значит, как Łukasz ремонтировать квартиру, так Вадик помогал стройматериалы доставать со скидкой. Как Sylwia тебе скидку в салон делала, так ты «спасибо» говорила. А когда беда пришла, так «моя хата с краю»? Тётя Galia, кстати, была няней у Łukasz, когда я на заводе в две смены пахала! Она для него вторая мама!
Łukasz наконец поднял голову, в глазах отразилось виноватое.
Тань, правда Тётя Galia мне очень помогала. Может, както организуемся? Я по вечерам буду заезжать
Łukasz, посмотрела Тереза прямо в глаза. По вечерам ты приезжаешь в восемь. А кто будет с ней с восьми утра? Waldemar дал скидку на цемент семь лет назад, и мы заплатили без наценки. А скидка в салон у Sylwia пять процентов, я трачу больше на бензин, чтобы до неё доехать. Не надо мне сейчас предъявлять счета за семейные связи.
Waldemar резко встал, отодвинув стул скрипом.
Короче, понял. Помощи от тебя не дождёшься. Ладно, будем сами крутиться. Наймём сиделку, раз уж родня такая «бессердечная». Только, Тань, помни: земля круглая. Когда тебе понадобится стакан воды, не удивляйся, если он окажется пустым.
Он бросил на стол пяттысячную купюру «на фрукты» и вышел из кухни. Sylwia быстро пошла за ним, бросив прощальный взгляд. Теща схватилась за сердце и начала искать в сумочке валидол.
Вечер прошёл в гнетущем молчании. Łukasz ходил по квартире как в тумане, вздыхал, но разговор не начинал. Тереза понимала: он считает её жестокой. Но она тоже знала: если сейчас сдастся, ближайшие месяцы, а то и годы, проведёт в квартире Gali, меняя подгузники и выслушивая её капризы, пока «любящие дети» будут строить бизнес и личную жизнь.
На следующий день телефон Терезы постоянно звонил. Сначала теща, потом какаято троюродная тётка из Сары, а потом снова теща. Тереза не брала трубку. Она работала. Цифры в отчётах требовали концентрации, а эмоции жёсткого контроля.
Вечером Łukasz вернулся домой, выглядя мрачнее грозы.
Мама звонила, сказал он, даже не разувшись. Galia płacze. Говорит, что никому не нужна, что её отправят в дом престарелых и забудут. Waldemar нанял какуюто женщину, но она может приходить только два часа в день, еду разогреть. А остальное время?
Łukasz, у Waldemar двое подростков, жена не работает, занимается домом. У Sylwia детей нет. Почему они не могут составить график? спросила Тереза, уставшая.
Жена Waldemar сказала, что она брезгливая, и вообще это не её мать. А Sylwia ты же знаешь её. Она заявила, что у неё депрессия от вида уток и капельниц. В общем, всё крайнее, а тётка лежит одна. Тань, может, ты всётаки хотя бы на полдня? Пока найдём нормальную сиделку?
Тереза посмотрела на мужа. Она любила его, он был добрым, отзывчивым, но его мягкотелость иногда губила.
Хорошо, вдруг сказала она. Я поеду завтра. Но у меня будет условие.
Какое? оживился Łukasz.
Ты увидишь.
Утром Тереза, взяв ноутбук, поехала к тёте Gali. Дверь открыла сиделканадвачаса полная женщина с усталым лицом.
Ох, слава богу, хоть ктото, выдохнула она. Galia отказывается от каши, требует куриный бульон, а у меня времени нет готовить, мне ещё к двум старикам бежать.
Тереза вошла в комнату. В квартире пахло корвалолом и застойным бельём. Galia лежала на высокой кровати, обложенная подушками, смотрела телевизор. Увидев Терезу, она прижала губы.
А, пришла. Не запылилась. Я думала, Waldemar сам приедет или Sylwia. А прислали седьмую воду на киселе.
Dzień dobry, Galia, сдержанно поздоровалась Тереза. Waldemar работает, Sylwia занята. Я приехала помочь. Что вам нужно?
Бульон! Свежий, с гренками! И постель поправить, крошки меня колют. И шторы поправить, солнце в глаза бьёт, не видишь?
Тереза вздохнула, поставила ноутбук на стол и пошла на кухню. В холодильнике лежал крошечный кусок сыра и банка прокисшего молока. Курицы не было.
Galia, продуктов нет. Waldemar обещал привезти?
Обещал Забыл, наверное, мальчик, закрутился. Иди в магазин, милая. Тут рядом Piątka. Купи курочку, творог, фрукты хорошие, без гнили.
Деньги где? спросила Тереза деловито.
Какие деньги? удивилась тётка. У меня пенсия только пятого числа. Купи, Waldemar потом заплатит. Или у вас с Łukasz в финансах так плохо, что даже копейку у больной старушки считаете?
Тереза молча вынула кошелёк, сходила в магазин, купила всё нужное. Потратила триста zł. Сварила бульон, накормила тётку, поменяла постель. Всё время Galia не умолкала.
Не так подушку взбила! Жёстко! Кто так режет хлеб? Крупно, я же подавлюсь! Ой, ногу, ногу осторожнее, ты её оторвать хочешь? Вот Sylwia, она бы нежно сделала, у неё руки ласковые
Так где же Sylwia? не выдержала Тереза.
Не трогай Sylwia! У девочки личная жизнь не устроена, ей мужчину искать, а не утки за бабкой выносить. А ты замужем, тебе уже ничего не надо, сиди и ухаживай.
К вечеру Тереза была измотана, словно разгрузила вагон с углём. Открыть ноутбук и поработать удалось лишь пятнадцать минут, пока тётка дремала. Потом начались постоянные вопросы: «вода, переключи канал, закрой окно, открой окно, почитай газету»
Когда пришёл Łukasz, чтобы сменить её на ночную смену, Тереза сидела на кухне, тупо глядя в стену.
Ну как? бодро спросил он. Всё нормально прошло?
Łukasz, тихо сказала она. Я купила продукты за свои деньги, убирала, готовила, мыла твою тётку. За всё это время я не услышала ни одного «спасибо». Только претензии и сравнения с Sylwia, которая «ангел», но её нигде нет. Твоя тётка считает, что я обязана ей служить, потому что «удачно вышла замуж» за тебя и мне «ничего не надо».
Она болеет, характер портится начал Łukasz.
Нет. У неё всегда был такой характер, просто сейчас тормоза отказали. Слушай меня внимательно. Я больше сюда не приду. Ни завтра, ни послезавтра. Никогда в качестве сиделки.
Тань, ты чего? А кто завтра? Я же на работу
Это уже вопрос к Waldemar и Sylwia.
Тереза уехала домой, её сердце билось от обиды и бессилия, но она не позволила себе заплакать. Ей нужен был план.
На следующее утро ей позвонил Waldemar.
Тань, привет. Я звонил маме, она сказала, что ты вчера отлично справилась, бульон вкусный. Ты сегодня во сколько приедешь? А то сиделка не может, заболела вроде. Надо бы пораньше, маме уколы в двенадцать.
Я не приеду, Waldemar, спокойно ответила Тереза.
В смысле? голос стал жёстким. Мы же договорились. Ты вчера была, всё нормально же.
Я была, чтобы оценить объём работы и понять ситуацию. Оценила. Твоя мама нуждается в профессиональном круглосуточном уходе. Я не медсестра, я бухгалтер. Мой рабочий день стоит денег. Вчера я потеряла четыре часа работы и триста zł на продукты.
Ты мне счёт выставляешь? возмутился Waldemar. Родня счёт выставляет?
Я выставляю счёт реальности, Waldemar. Если вы не можете ухаживать сами, и Sylwia не может, значит, вы должны нанять профессионала с проживанием. Это стоит от шести тысяч zł в месяц плюс питание.
У меня сейчас нет лишних денег! Всё в обороте! Кризис в стране!
Тогда продай свой внедорожник и купи машину попроще. Или пусть Sylwia продаст свою шубу. Или чередуйте дежурства сутки через сутки. Я больше пальцем не пошевелю, пока не увижу, что вы, её дети, вкладываетесь в уход хоть чемто, а не пустыми обещаниями.
Она повесила трубку, занесла номер Waldemar в черный список, потом Sylwia, потом тещу. Знала, что сейчас начнётся шторм, и решила переждать его в тихом уголке.
Łukasz вернулся домой вечером бледный и дрожащий.
Тань, что ты наделала? Мама звонила, орёт так, что трубка вибрирует. Говорит, ты бросила беззащитного человека умирать. Waldemar сказал, что ты меркантильная тварь. Они там всё поругались.
А кто сейчас с тётей Gali? спросила Тереза, продолжая резать овощи для салата.
Теща уехала. Моя мама. У неё давление двести, а она всё равно поехала. Говорит: «Раз молодые такие жестокие, я сама кости лягу».
Видишь, кивнула Тереза. Не бросили. Никто не умер. Łukasz, садись ужинать.
Я не могу есть! Ты не понимаешь? Они теперь считают нас врагами! Как будем общаться?
Мы и не будем, пока они не извинятся. Łukasz, пойми одну вещь. Пока ктото везёт, на нём и едет. Я сбросила якорь. Твоя мама там посидит день, поймёт, что здоровье дороже, и начнёт давить на Waldemar. А Waldemar, когда поймёт, что халява кончилась, найдёт деньги. У него они есть, я знаю, он на прошлой неделе хвастался, что новый склад купил.
Три дня прошли. За всё это время Helena Kowalska героически сидела у сестры, звонила Łukaszу каждые два часа, рассказывая «постель отваливается, сердце колет, Galia кричит». Łukasz хотел помочь, но Тереза не пускала:
Поедешь только тогда, когда Waldemar оплатит сиделку. ИИ тогда я пойму, что границы мои крепки, а семья лишь зеркало наших решений.
