« Позднее пробуждение мачехи »

« Позднее пробуждение свекрови »
« Когда никого не осталось, свекровь вспомнила о нас. Но было уже поздно »

Прошло больше десяти лет с тех пор, как я вышла замуж за Ивана. Ему было двадцать пять, когда мы поженились. Он не единственный сын в семье у него два старших брата, давно устроившихся в жизни: карьеры, дома, семьи. Идеальная картинка, как говорят. Их мать, Валентина Смирнова, женщина с характером, не из тех, кто прячется за чужими спинами. Она одна подняла троих сыновей, ни разу не согнувшись перед трудностями.

С самого начала наших отношений я почувствовала её неприязнь. Ничего открытого, но всё читалось в её молчании за столом, косых взглядах, «случайных» забывчивостях. Я делала вид, что не замечаю. Может, я не оправдала её ожиданий? А может, она просто не хотела отпускать младшего сына?

Ведь Иван был её опорой. После отъезда старших он остался помогать: продукты, больница, документы. А потом появилась я. И её мир перевернулся.

Я старалась завоевать её сердце. Готовила её любимые блюда, звала на праздники, подбирала подарки. Даже пыталась называть её «мамой», но слово застревало в горле. Она оставалась холодной, а я чувствовала себя чужой в этой семье.

Когда родился наш сын Артём, Валентина стала чаще навещать нас. Короткая передышка: как только старшие подарили ей других внуков, наш ребёнок стал невидимкой. Новый год она проводила у них, звонила каждую неделю, а мы оставались на обочине. Хуже всего? Она «забывала» мой день рождения если только Иван не напоминал. Ни звонка, ни открытки. Сперва мне было больно, потом я смирилась: не всем везёт иметь две матери.

Годы летели. Жили скромно, но достойно. Родилась наша дочь Алиса. Иван работал, я занималась детьми. Свекровь оставалась где-то на краю нашей жизни та же дистанция, редкие визиты. Мы не настаивали.

В прошлом году умер её муж. Удар сломал её. Врачи, таблетки, диагноз «старческая депрессия». Старшие сыновья приехали один раз, оставили продукты и пропали. Мы же навещали её в её московской квартире нечасто, но чаще них.

А потом, в середине декабря, она позвала нас на праздничный ужин. «Вы мне нужны», прошептала она. Я согласилась, несмотря на всё. Бросить слабого человека не в моих правилах.

Я готовила оливье, накрывала на стол, а она сидела на диване и вздыхала. «Алексей и Дмитрий придут?» спросила я. Она пожала плечами: «А зачем?»

Близился полночь. Вдруг она выпрямилась: «Садитесь. У меня предложение». Голос дрожал. «Я просила других невесток взять меня к себе. Они отказались. Так что переезжайте сюда. Взамен квартиру оставлю вам».

Удар. Столько лет равнодушия И теперь, когда другие её бросили, она обратилась ко мне? Как будто трёшка в Москве может стереть двадцать лет холода?

Иван пообещал подумать. В машине я не выдержала. Без крика, но с дрожью в голосе:

«Послушай, я не святая. Не стану жить с той, кто двадцать лет делала вид, что меня нет. Кто ни разу не пришла на школьный концерт внуков. Эта внезапная «любовь» Она просто боится умереть одна. Но почему мы должны расплачиваться за то, что она нам недодала?»

«Это моя мать» пробормотал он.

«Мать это та, кто поддерживает. Она не делит детей на любимых и нет. Мы для неё не существовали. Пусть теперь ищет помощи у тех, кого выбрала».

Он молчал. Я знала, как ему тяжело. Но он меня понял.

Мы больше не приезжали на Тверскую. Только редкие холодные звонки. Она упрекает нас в чёрствости. А я думаю: какое право она имеет ждать? Разве можно купить любовь квадратными метрами?

Нет. Достоинство не продаётся. Если ты никому не нужен в светлые дни, не жди, что станешь щитом в дни тёмные.

Это не месть. Просто горький урок: выбирай тех, кто выбирает тебя.